Май 1948 года. Воронеж восстанавливался после войны. Центральные улицы были приведены в порядок, на тротуарах появились нарядные мужчины и женщины, открылись кафе и рестораны.

На короткое время в душах людей расцвела, как городские цветы на клумбе, робкая надежда на будущее. Никто не догадывался о предстоящей волне террора, хрущевской «оттепели», годах застоя. Днем люди заходили в новое кафе «Красный мак» (на этом месте сейчас кинотеатр «Пролетарий»), а вечером чинно шли в ресторан «Воронеж», на первом этаже здания, где была в свое время гостиница «Воронеж». Ни того, ни другого уже не существует.

«Красный мак» я, естественно, не застал. Об этом кафе мне рассказывал отец, он со своей мамой, а моей бабушкой, ел там, в конце 40-х, пирожные и пил газированную воду. Рассказывал и о буфете Дома офицеров, где в 50-х, будучи студентом ВГУ, пил уже не воду, а КВВК. О кафе «Россиянка», в котором в 60-е слушал джаз.

Ресторан «Воронеж» жил дольше. Я помню его с тех пор, как начал посещать подобные заведения, а именно с конца 70-х. Хотя «Воронеж» нас не привлекал. Если была такая необходимость, шли в «Славянский», в ресторан гостиницы «Дон», в крайнем случае, ехали на левый берег, в ресторан «Восток». Ну, а позже заходили в ресторан «Москва», на втором этаже гостиницы «Центральная», ныне «Бристоль». А «Воронеж» уже тогда, в 70-е, терял класс, превращался в забегаловку. Там было скучно. Посещали его гости из районов области и командировочные, жившие в гостинице. Они проводили вечера в мрачном длинном зале и угощали водкой подсаживающихся к ним женщин различного возрастного диапазона. Такие явления, как проституция и наркомания в советское время в Воронеже были. Не в таких, конечно, масштабах, как сейчас, и в несколько иной форме.

Надо сказать, что ресторанная кухня тогда разнообразием не отличалась: салат «Столичный», бефстроганов, рыбное ассорти. Разве что в «Дону» готовили котлеты по-киевски. Многое изменилось, когда в 75-м году открылся «Океан», ресторан с небольшим залом и первым в Воронеже настоящим баром. Он стал нашим постоянным прибежищем, местом встреч, посиделок, знакомств, деловых и романтических. Барная стойка, обитая медью, цветомузыка, если кто-то еще помнит, что это такое, иностранные бутылки, сеть на потолке, в которой регулярно застревали пробки из-под шампанского. В меню - осетрина, черная икра, кальмары, рис, коньяк и два-три коктейля. Здесь можно было просто выпить кофе за стойкой, поболтать с барменом, просидеть с утра до вечера, если некуда было идти, прочитать стихи, купить или продать джинсы. Тут царила атмосфера, навеянная романами Ремарка, Хемингуэя, Грема Грина: «жидким золотом тек коньяк, джин сверкал как аквамарин, а ром был воплощением самой жизни».

Мы засиживались до глубокой ночи, а утром возвращались, и бармен встречал нас словами: «Ну вы вчера тут начудили! Коньячку?» К слову сказать, чудеса наши были вполне невинными. Я не помню в «Океане» ни одной драки. А вот в «Славянском», в «Былине», в «Центральном», в том же «Воронеже» - случались.

Мы думали о многом, но не знали, что скоро исчезнет СССР, а вместе с ним приметы времени, легенды, мифы, заповедные места, уголки города, с которыми было так много связано. Исчезнут и старые рестораны. Появятся новые. Известные люди, которых мы приглашали в Воронеж, в конце девяностых - начале нулевых столовались в других заведениях с хорошей кухней и приличной картой вин. Андрей Андреевич Вознесенский обедал и ужинал в «Сербии» и «Белграде». Мы ели баранину, а он, рыбу: мясо и вино ему запретили врачи. Но он не выдержал и попробовал.

С Александром Розенбаумом завтракали в ресторане «Дон», а осьминога, хотя он его и не заказывал, ему варили уже не помню где, но не рассчитали время: не успели до начала концерта, и кто съел головоногого, мне не известно.

Где происходил банкет в честь Никиты Михалкова я тоже не помню, может быть, в «Кораблике». Тогда все знаменитости еще жили в «Дону»: новые отели еще не построили, их время придет позже.

Сейчас в Воронеже огромное количество кафе и ресторанов, есть просто замечательные, есть похуже. Интересно, о чем не догадываются молодые люди, сидящие за столиками суши-баров? Что ждет их? Мы уже побывали в Европе, увидели и поняли, что у Ремарка было все не так, как у нас. Да и сейчас все по-другому. Но, тем не менее, есть куда сходить, принять гостей, поужинать и выпить кофе. Но рестораны нашей молодости, в которых мы взрослели, в которых случались удивительные встречи и приключения, уже не вернутся. Они остались в нашей памяти, как мираж.

Я открываю дверь и захожу туда, где жил когда-то своей особой пряной жизнью бар «Океан». Сейчас здесь магазин, торгующий музыкальными дисками. Вот здесь, у входа, лежал настоящий якорь. Слева располагался гардероб, где старый Порфирий принимал одежду, обмахивал пальто щеткой, бормотал что-то скабрезное про девчонок и получал свой полтинник или рубль. А здесь был вход в бар, откуда доносилась музыка, голоса, смех. Волнами наплывал запах сигаретного дыма и коньяка. Мы были юны, красивы, веселы и беззаботны. За дверью бара нас ждала удача, ждало будущее, какая-то радостная тайна, которую так и не получилось разгадать. Да, видно, уже и не получится.

СЛАЙД 2 В одном из залов ресторана «Воронеж». Май, 1948 год.