Премьера спектакля состоялась в сентябре 2015 года. Было бы очень забавно, если бы она пришлась на сентябрь, а то и октябрь года нынешнего. Тогда можно было бы сказать, что таким образом Камерный театр отмечает 100-летие революции, которую кто-то по-прежнему величает Великой Социалистической, кто-то большевистским переворотом, а кто-то и вовсе нецензурно. Любые наименования вовсе не забавны, поскольку сути - кровь, смерть, братоубийственная резня - не отменяют.
Забавно было бы, если бы Камерный примкнул к традиции постановки «датских» спектаклей, в чём ранее не был замечен. Не будет, надеюсь, и впредь, поскольку логика развития этого театра от подобных лобовых сопоставлений далека. И если он интересуется текстами минувших эпох, то дело совсем не в дате, сколько бы нулей в ней не содержалось.
Здесь тесты - Ефима Зозули, автора, основательно подзабытого, а, скорее, и вовсе неизвестного современному читателю. Написаны по горячим - и кровавым - следам 1917-го. Но написаны так, словно видел автор и весь остальной XX век, и нас с вами, живущих спустя столетие. Антиутопия, сатира, иносказание (хотя отчасти) - ну да. Но, чтобы написать так, надо быть одновременно очень мужественным и очень прозорливым человеком. Что не часто сочетается.
Некий город. Человечество, его населяющее, собирается на улицах и читает плакаты, оповещающие о создании Коллегии Высшей Решимости, призванной раз и навсегда избавить всех нужных людей от ненужных, от «человеческого хлама». Мудро и гуманно «хламу» предлагается самоликвидироваться, ну а коль уж решимости на это не достанет, за дело возьмется Коллегия. Которая решит: кому жить дальше, а кого в расход - в 24 часа. Председателем Коллегии - ура, восторг, какое счастье - назначен Ак, самый справедливый, уважаемый, гуманный представитель интересов общественности. Самый-самый, короче.
Что дальше? Ну, знаете ведь историю XX века и вообще всех «великих» революций. Кровь, резня, смерти, доносительство, то бишь предательство, - одобренные и запротоколированные иезуитскими или фашистскими законами, помноженными на тупую и неотвратимую мощь бюрократической махины. Все во имя светлых идеалов, разумеется. Чтоб ненужные нужным не мешали жить полноценно и счастливо. А ненужные, уж поверьте на слово, такие же, как мы с вами, ничем не хуже. Но Коллегия вкалывает вовсю, увеличивая обороты, в качестве доказательств, что решение - в 24 часа - исполнено, принося вещдоки: обувь, оставшуюся от ненужных. Башмаки, сапоги, туфли, ботинки, сандалии, сланцы, шлепки - растёт горка-то. Уже гора, однако.
Но дальше - фантасмагория, да и только - тот самый великолепный и безупречный Ак сомневаться начинает: а тем ли путем идём, друзья-товарищи? Пока он, запершись в шкафу, трубку в сомнении покуривает, резня, к гадалке не ходи, прогрессирует до полного беспредела. К счастью, перекур мудреца длится недолго, и вниманию уцелевших - свеженькие плакаты: о ликвидации прежней Коллегии и создании взамен Коллегии Высшей Деликатности. Гноить и гробить теперь никого ни под каким соусом не будут, а станут, наоборот, в строгом соответствии с утвержденным графиком поздравлять с фактом существования.
А что там дальше - пересказывать не буду. Хотя дальше, на мой взгляд, самое интересное. Ну так, чтобы узнать, посмотрите спектакль. И небольшую анкету (бланки раздают на входе) рекомендую заполнить. Это совсем не страшно, но самооценке способствует. Особенно, если фамилию написать разборчиво.
Теперь о том, как сделано и для чего. Спектакль (режиссёр - Дмитрий Егоров, художник - Евгений Лемешонок) получился очень изящный. Кого-то может покоробить такое определение, всё-таки о жутких вещах идет речь - о государственном терроре, о лицемерии, о подлости, о ранах, кровоточащих до сих пор. Тем не менее - изящный. И вполне в логике существования Камерного театра. С его вниманием к творчеству Андрея Платонова, с учётом того, как интерпретирован здесь «Борис Годунов» Пушкина. Вроде бы, и спектакли по Платонову, и «Годунов», и этот - о чертовых жерновах, которые перемалывают нас всех: сильных и немощных, уверенных и заблуждающихся, искренних и жуликоватых, праведников и грешников, нужных и ненужных. Можно приписать эти жернова той или иной системе власти. Можно - и не ошибемся, такие системки бывают, не приведи Господь! Но всегда возникает вопрос: а насколько неизбежны такие-то жернова? Бывает - знаем (чувствуем, читали, учили): фатально неизбежны. Но сейчас-то, когда живем именно мы, такие хорошие и незапятнанные, и приходим на именно такие спектакли Камерного - неизбежны насколько? Неужели фатально? Или всё-таки что-то зависит от нас? От того, какие мы сейчас и какими могли бы быть?
Наивно полагать, что, побывав на спектаклях Камерного театра, мы станем мужественней и прозорливей. Но, может быть, чуть ироничней. А это уже шажок в сторону от жерновов. Будь-то жернова какой-либо придуманной человечеством системы, или просто жернова времени, которое для каждого человека не беспредельно. Спектакль «Ак и человечество», пожалуй, ироничней тех спектаклей Камерного, которые я видел раньше. Хотя и в них с иронией все в порядке. Но тут она - основополагающий фактор заданных правил игры. Изящества этих правил. Ирония ни в коем случае не злая, не убийственная, поскольку базируется на принципах самоиронии. Ироничны по отношению к себе постановщики, самоироничны актёры, начиная с предуведомлений, вроде бы, разминки перед спектаклем, и заканчивая финальными репликами. И добрые эти принципы самоиронии они ненавязчиво, но убедительно рекомендуют и нам, посмотревшим. Авось, поможет, с жерновами-то.
Об актерской игре. Ансамбль, ансамблевость - привычные, заштампованные термины. Но попробуйте-ка достичь, чтобы каждый не мешал, а помогал партнёру - и когда соло, и когда дуэт, и а капелла; чтобы был точен, сочен, убедителен. А в нашем случае ещё изящен и ироничен. У актёров, представляющих человечество (Екатерина Савченко, Андрей Мирошников, Михаил Гостев, Олег Луконин, Иван Маркушев), это получается. Эпизоды, из которых складывается целостное ощущение, дорогого стоят. Очаровательна, другого слова не подберу (да и не нужно), Татьяна Бабенкова в бессловесной роли секретарши. Вполне убедительна в безмолвной же роли уборщицы Анастасия Майзингер. Хотя тут, по роли, по спектаклю, надо играть, в основном, одно свойство характера - невозмутимость (пожалуй, с теми или иными оттенками, но всё равно одно). Роль нужная, функциональная, но вряд ли выигрышная.
Несомненная удача Камиля Тукаева - образ Ака. Задачка-то - сыграть вождей всех времён и народов (ну почти всех) в одном лице, но при этом сохранить цельность образа. При этом используя шарж, но эскизный, гротеск, но не чрезмерный. При всем при этом сыграть ещё и человека как такового, то есть не вождя и лидера, а именно человека, на которого свалилась черти какая многотонная ноша, а что с ней делать, он не знает, так же, как вы или я. А ещё быть и ироничным (и само…), и изящно соответствовать стилистике спектакля. Поздравляю и спасибо.
И последнее. Как-то раньше не обращал особого внимания на состояние своей обуви. Ну только если порвется. Спасибо спектаклю, понял: то, что носишь на ногах, имеет очень большую значимость. Хотя бы для протокола и краткой характеристики.
Спектакль «Ак и человечество» выдвинут на соискание Национальной театральной премии «Золотая Маска» в номинациях:
«Лучший спектакль в драме. Малая форма»;«Лучшая работа режиссера» - Дмитрий Егоров;
«Лучшая работа художника по костюмам» - Евгений Лемешонок;
«Лучшая женская роль второго плана» - Анастасия Майзингер (Уборщица).
